Неточные совпадения
— Идиотская штука эта
война, — вздохнул Дмитрий, нажимая кнопку звонка. — Самая
несчастная из всех наших
войн…
«
Война! Драться! Резаться! Убивать людей! Да, в наше время, с нашим просвещением, с нашей наукой, с нашей философией, существует учреждение особых училищ, в которых учат убивать, убивать издалека, с совершенством, убивать много людей сразу, убивать
несчастных, жалких людей, ни в чем не виноватых людей, поддерживающих семьи, и убивать их без всякого суда.
Народ не толпился еще вокруг храмов господних; еще не раздавались вопли
несчастных вдов и сирот и, несмотря на турецкую
войну, которая кипела в Молдавии, ничто не изменилось в шумной столице севера.
— Вот слушайте только, что он говорит! — подхватывала Пульхерия Ивановна, — куда ему идти на
войну! И пистоли его давно уже заржавели и лежат в коморе. Если б вы их видели: там такие, что, прежде еще нежели выстрелят, разорвет их порохом. И руки себе поотобьет, и лицо искалечит, и навеки
несчастным останется!
Было, впрочем, много трогательного, детски-искреннего в том болезненном любопытстве, с которым этот
несчастный, замурзанный, обнищавший раненый армеец следит за
войной.
И сколько с
войной несчастных
В атмосфере буйно-радостной и напряженно-страдающей жизни, которою трепещет «
Война и мир», Борис вызывает прямо недоумение: для чего это замораживание бьющих в душе ключей жизни, для чего эта мертвая карьера? Каким-то недоразумением кажется это, каким-то непонятным безумием. Как в восьмидесятых годах Толстой писал в дневнике: «Все устраиваются, — когда же начнут жить? Все не для того, чтобы жить, а для того, что так люди.
Несчастные. И нет жизни».
Тот парадоксальный факт, что человек может бояться умереть от заразной болезни или
несчастного случая и не боится умереть на
войне или мучеником за веру или идею, свидетельствует о том, что вечность менее страшна, когда человек поднимается от обыденности на высоту.
Да простят мне дорогие читатели то небольшое историческое отступление от нити рассказа, необходимое для того, чтобы определить настроение русского царя и народа после
несчастного окончания
войны и невыгодного мира с Польшею, заключенного с потерею многих областей. Взамен этих областей, к понятной радости царя и народа, явилось целое Царство сибирское, завоеванное Ермаком Тимофеевичем, подвигнутым на это славное дело ожиданием царского прощения и любовью к Ксении Яковлевне Строгановой!
Таково было положение на европейском театре
войны, куда Андрей Павлович Кудрин посылал
несчастного Зарудина.
Дарью Алексеевну Хомутову состарило не столько время, сколько пережитое ею горе; не говоря уже о смерти ее мужа и оказавшемся
несчастным замужестве любимой дочери, Отечественная
война унесла ее обоих сыновей, с честью павших на поле брани.
Александр Васильевич был все это время поистине
несчастным человеком. Одна
война окончилась без него; другая подготовлялась, велась и завершилась тоже без него, а между тем оба театра
войны он знал близко и заслужил на них блестящее боевое имя. Суворов рвался, как лев из клетки, подозревая всех в зложелательстве, интригах, подвохах.
— Против этих жестокостей я первый восстал в стане русском и старался облегчить участь
несчастных. Скажу более: за эту бесчеловечную политику поссорился я с Шереметевым — и, чтобы не быть в ней невольным соучастником, удаляюсь к Петру. Вспомни также, Густав, что не я присоветовал
войну, не я привел войска русские в Лифляндию.
После
несчастной битвы под Аустерлицом, австрийский император Франц, как мы уже говорили, вступил с Наполеоном в переговоры о мире, перемирие было подписано 26 ноября 1805 года, а на другой день император Александр Павлович уехал в Петербург. Воображение его было чересчур потрясено ужасными сценами
войны; как человек он радовался ее окончанию, но как монарх сказал перед отъездом следующую фразу, достойную великого венценосца...
Когда темно, тогда и холодно, и как, должно быть, холодно теперь этим
несчастным зарвавшимся тевтонам; и думают они теперь: зачем мы начали эту проклятую
войну, зачем свершили столько убийств и злодеяний, если в результате всех наших преступлений только холод, и темнота, и позор?
Нам толкуют о правах
войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить
несчастных и т. д.
Конечно, о
несчастных погорельцах мало кто думал в эту минуту. Признаться, я и сейчас испытываю некоторое возбуждение и с огромным любопытством смотрю на картину европейского пожара, гадая о каждом новом дне. Хотя лично я предпочел бы мир, но утверждение наших конторских, что мы, современники и очевидцы этой необыкновенной
войны, должны гордиться нашим положением, — несомненно, имеет некоторые основания. Гордиться не гордиться, а интересно.
Вы слышали верно о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!» И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем: но на
войне, как на
войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы,
несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, не достает…» и т. д.